[nimble-needle]

пейринг/персонажи: стив/баки, сэм уилсон
рейтинг: PG
размер: 2350 слов
жанр: флафф
сюжет: каникулы в европе.
предупреждение: ужасная глупость.

название не отражает ничего.

Бонни и Клайд

Иногда Сэм начинает чувствовать себя странно. Серьезно, странно. Как будто он вечно вваливается не вовремя и прерывает какой-то момент. Особенный, "нам-нужно-поговорить"-момент. "Я-буду-любить-тебя-всегда"-момент.
Проблема в том, что...

"Я - не... Я тебя не знаю. Ты не знаешь меня".
"Значит, узнаем друг друга".
"Я не твой друг".
"Подружимся. Я само очарование, вот увидишь".
"Я не собираюсь с тобой дружить. Не думаю, что могу".
"Это вызов? Вызов. Я люблю показывать людям, как сильно они ошибаются. Просто обожаю".
"Я Зимний Солдат. Я чуть не убил тебя. Я могу убить тебя, если захочу".
"Будем драться за твою дружбу? Отлично. Я люблю хорошую драку".
"Я. У меня есть миссия".
"Отлично. Германия. Как в старые добрые времена".
"Вряд ли я сейчас хорошая компания... Стив".
"Я терпел тебя двадцать три года, придурок, и поверь, хуже уже не будет".
"Ты... упрямый осел".
"Видишь? Ты уже начинаешь вспоминать".

Они перехватили Барнса по дороге в аэропорт. Уже тогда, думает Сэм в одну из ночей, отчаянно пытаясь уснуть и не слышать, как Стив и Баки в соседней комнате перешептываются о мотоциклах, и о том, глупый ли текст у "Smells like teen spirit", и о том, что световые мечи - это круто, и, наверное, о том, что друг без друга они не были собой, - уже тогда, с той гонки в аэропорт нужно было что-то заподозрить. Добром такие гонки никогда не кончаются. Даже не так: после такого неизбежно следует счастливый конец, и воссоединившимся сердцам остается только отчалить в закат и наслаждаться музыкой из титров. И тем, что там обычно бывает после счастливого конца.

К сожалению, к огромному, тяжелому, как скала, горькому, как армейский кофе, бездонному, как... - к сожалению, Сэм слишком поздно понял, что они оказались в "после счастливого конца".

Поначалу все складывалось довольно неплохо.

Баки Барнс ровно через неделю перестал пытаться убить Сэма взглядом.
Стив говорил за двоих, когда Баки молчал, и читал ему Вонненгута.
Баки Барнс послушал Марвина Гэя и вежливо сказал, что это "интересно".
Стив рассказывал Баки истории.
Сэм скачал для Баки комиксы про Капитана Америку.
Баки начал рассказывать им свои сны.
Стив рисовал Баки, снова и снова, лицо, глаза, руки, живую и металлическую. Спустя месяц Баки перестал вечно прятать левую руку длинными рукавами и карманами - в гостинице он надел футболку и позволил Стиву близко рассмотреть стальные пальцы.
Они выяснили, что Зимний Солдат не может проснуться до полудня, пока не выпьет пару чашек кофе. Баки начал поддерживать разговор за завтраком.
Баки начал часто поддерживать разговор.
Капитан Америка и Зимний Солдат стирали Гидру с лица земли, а Сэм прикрывал их и думал, что у человека послабее духом из-за этих двоих начались бы комплексы.
Стив излучал благодарность, даже выбрасывая боевиков Гидры из окна, и однажды вечером в баре передал Сэму пиво "от Баки". "Ты ему помогаешь", сказал Стив. "Ему очень важно знать, что у него есть... не только я".

Миром правила дружба. Все было прекрасно.

А потом Сэм впервые почувствовал это. Они сидели на пирсе где-то во Франции, прямо на камнях, жевали сэндвичи и притворялись туристами. Барнс сидел, скрестив ноги, и смотрел, как заходящее солнце золотило море - не просто пялился в пространство, а смотрел, очень тихо и внимательно. Он улыбался - незаметно, самым краем губ. А Стив смотрел на него. На Сэма никто не смотрел, но ему вдруг стремительно захотелось исчезнуть. Потому что он видел, какое у Стива было лицо.

Тогда Сэм подумал, что ему показалось - ему даже стало стыдно, потому что Стив любит своего друга, конечно, он рад, что тот из машины смерти превращается в человека, постыдился бы ты искать здесь двойное дно, Сэм Уилсон.

Но потом это повторилось. И еще раз. И снова. Он все чаще начинал чувствовать себя так, будто бесцеремонно влезал посреди чего-то особенного, чего-то из тех самых сцен в аэропорту, врывался посреди откровенного признания с плакатом "Спасите тюленей" и танцевал твист (или примерно так). Он бы с радостью перестал это делать - в конце концов, он отличный парень и всегда рад видеть друзей счастливыми, и без проблем нашел бы, чем себя занять, чтобы влюбленные могли побыть наедине. Он даже вовсе не против проявлений нежности на работе. Да он бы им кольца держал с удовольствием. Фотографировал их на фоне достопримечательностей. Никаких проблем.

Если бы только моменты замечал хоть кто-то, кроме него.

"Баки", говорит Стив, приглаживая волосы, "тут неподалеку был неплохой ресторан. В сорок четвертом. Даже по тем временам неплохой, и однажды мы с тобой... В общем, я проверил в интернете, и он до сих пор на месте, и вино там неплохое".
Баки смотрит на него, облизывает губы и пожимает плечами. Потом неловко кивает и дергает уголком губ. Небо подсвечено розовым, в Дрездене закаты вообще красивые, и Стив улыбается, как бойскаут, получивший последнюю нашивку.
А потом поворачивается и хлопает Сэма по плечу.
"Французская кухня, приятель? Не против?"

Они ужинают при свечах. Барнс и Роджерс пытаются предаваться воспоминаниям и пьют вино, но они не пьянеют, и поэтому Сэм напивается за них троих.

"Отличный удар", хрипло говорит Баки, медленно разглядывая Стива из-под темных ресниц - с ног до головы. Взгляд у него тоже темный, а голос низкий, севший, как спросонок, как после выкуренной в постели сигареты, и дышит он тяжело. Он только что завалил голыми руками человек двадцать.
Стив тяжело дышит в ответ, глупо улыбается и расправляет плечи.
"Спасибо? Ты тоже. Отлично дерешься".
Он выглядит самую малость виноватым, как будто не уверен, что выдающиеся боевые навыки его друга можно хвалить, но глаза у него блестят. Баки хмыкает и наклоняет голову к плечу. Ветер, ворвавшийся в только-что-ставшую-бывшей лабораторию через пролом в стене, треплет его волосы, в разбитые окна сияет прекрасное заходящее солнце.
"Устроим спарринг как-нибудь?" - предлагает Баки, глядя Стиву в глаза.
В лучах заката Стив выглядит зачарованным.
Он кивает.
И Баки оборачивается к занесшему было ногу над порогом Сэму.
"Ты тоже. Тебе не помешает размяться".

Они действительно имеют в виду спарринг.
Пикник-спарринг.

Они берут корзинку с едой, плюшевое одеяло, упаковку содовой и французский журнал о мотоциклах и устраиваются под тенистым деревом на берегу реки - какой-то омерзительно французской реки. Вдалеке виднеется замок. Откуда-то заливисто щебечут птички.
Когда Стив в пятый раз обхватывает бедра Барнса ногами и прижимает того к земле, Сэм хочет умереть. Баки часто дышит приоткрытыми губами, выгибается, ерзает, Стив наклоняется к нему, и...
И ухмыляется, толкаясь лбом.
"Я выиграл", - смеется он. "Снова".
"Потому что я поддаюсь", - со смешком выдыхает Баки. "Один и тот же прием, Стив. Это все, на что ты способен?"
"Ты же ему поддаешься", - отвечает Стив, и его взгляд соскальзывает на губы Баки. "Значит, это все, что мне нужно".
Баки смеется, откинув голову. Стив смотрит на него, задержав дыхание, ослабляет хватку на запястьях, мягко проводит ладонями, и лицо у него - как у человека, только что увидевшего чудо.
Сэм очень рад, что Баки Барнс теперь умеет смеяться. Он очень, очень рад. Но предпочел бы быть где-нибудь в другом месте. Потому что:
"Сэм! Твоя очередь. Покажем ему, как дерутся мужчины".

Вообще-то, стонет Сэм про себя во время очередного вовсе-не-свидания, на этот раз в парке развлечений, когда Баки останавливается у тира, задумчиво смотрит на ружье, на белого призового медведя, на Стива и снова на ружье, - вообще-то у них тут вроде как не каникулы. Вообще-то они охотятся на Гидру. Вообще-то Баки Барнс почти ничего не помнит и хочет убивать - он растерян, у него стресс, и чтобы справиться с ним, ему нужно уничтожить всех, кто имеет отношение к его бывшим хозяевам, и эй, кто осудит этого парня? Гидру нужно прикончить. Отличная идея. Они ведь из-за этого здесь. Потому что Баки Барнсу нужно разобраться с прошлым, прежде чем создавать будущее, потому что Стив идет туда, куда идет Баки, и потому что Сэм Уилсон не позволит друзьям отправиться в бой без него. Потому что Стиву в тяжелом бою за старого друга очень пригодится новый друг. Очень красивая история, на самом-то деле. Просто кино. Суровое, эпическое кино, полное опасностей, драмы и плохих парней.
В теории.
На практике Зимний Солдат выигрывает для Капитана Америки белого медведя, а потом Капитан Америка выигрывает для Зимнего Солдата бурого, поменьше, а потом они предлагают Сэму пострелять, и Сэм хочет умереть.

Самое страшное, что они оба, Барнс и Роджерс, Стив и Баки, так искренне благодарны, что Сэму даже неловко им сказать. Что. Ну. Может, им бы одним побыть.
В смысле, вдвоем.
Дней так несколько. Или недель.
Может, даже целый месяц.
Точно. Месяц. Целый месяц в Европе, только вдвоем.
Идеальный же вариант.
Но они действительно искренне ему благодарны, и они его друзья - оба они теперь его друзья.
И его друзьям друг с другом так хорошо, что больше всего на свете Сэм боится все это разрушить.

Так что он смиряется со своим положением, и лето продолжается. Они путешествуют по Европе, уничтожают секретные базы Гидры, ужинают в ресторанах, пару раз получают открытки от Фьюри - кто-то подсовывает из под двери их номера, или в ящик съемной квартиры, а один раз открытка оказывается в ресторанном меню. Зимний Солдат становится Баки Барнсом, или не совсем становится, или успешно втирается к ним в доверие, Стив Роджерс сияет от счастья, Сэм умирает от постоянной неловкости, и все это, в общем, довольно весело (и слегка смахивает на какое-то телешоу). Дрезден, Берлин, Нюрнберг, Лион, Париж, Гавр, Компьен, Варшава, Прага, снова Дрезден, потому что Стив вспоминает, что всегда хотел побывать в галерее, а потом они берут напрокат машину и едут в Италию. "Романтические каникулы в Италии", не выдерживает Сэм где-то на дороге мимо очередной оливковой рощи. - "Шикарно, правда? Идея потрясная". "Что? У тебя дома остался кто-то особенный?" - искренне удивляется Стив, а Баки вдруг темнеет лицом, выпрямляется на сидении и говорит, что в Италии, должно быть, много красивых брюнеток.

В Италии действительно оказывается много красивых брюнеток, но Баки их не замечает - он смотрит на Стива. Стив их тоже не замечает - он смотрит на статуи или, гораздо чаще, на Баки. Баки носит перчатки и кожаную куртку, белая майка под ней пропитывается потом, липнет к груди, Стив грызет карандаш, сглаживает карандашные линии пальцами, и, забываясь, оставляет на лице и шее темные полосы.

Они часто говорят о танцах, о музыке и о войне - о том, как самое тяжелое время могло быть самым счастливым, и о том, что в одном шаге от смерти сильнее всего хочется жить. Стив говорит о сороковых, а Баки больше не выглядит больным от того, что не помнит. Зимнему Солдату тоже есть что рассказать о войне.

Они проводят вечера в маленьких барах, где музыка тихая, а посетители громкие; они пялятся друг на друга в размытом оранжевом свете, Стив глупо смеется с набитым ртом, Баки смотрит на этот кошмар, как на солнце и звезды, и пару раз их руки на барной стойке оказываются так близко, что Сэм начинает, ну, немного надеяться. Каждый раз, когда нужно что-то сказать, Стив наклоняется к Баки, чуть не касаясь губами уха, и Баки улыбается, водя по губам горлышком пивной бутылки.
Они говорят, что эти вечера напоминают им о прошлом. "Точь-в-точь как раньше", мечтательно улыбается Стив однажды вечером, поднимая глаза на полную луну. "Мы уничтожали базу Гидры, получали пару дней и отправлялись в город - какой был ближайший. Ты всегда ныл, что чахнешь без женского общества, но когда мы добирались до бара, все время сидел со мной".
"Понятно же, почему", со смешком отвечает Баки. Он улыбается, но улыбка у него странная - слишком широкая, острая и холодная. Чужая улыбка. "Я тут вспомнил, как тебя стошнило мне на ботинки, когда ты в первый раз попробовал виски. Не мог же я допустить, чтобы капитан Америка блеванул на какого-нибудь преданного поклонника".
Стив, мягко фыркая, обнимает его за плечи. Сэм замечает, как Баки напрягается, как сжимает руку в кулак - а вот Стив, кажется, совсем ничего не видит. В ответ на странную улыбку он улыбается настоящей: так, как всегда улыбается, когда не понимает, что хочет признаться в любви.
"Брось. Я же знаю. На самом деле ты хотел затащить капитана Америку на двойное свидание. А мне не нужно было. Мне хватало и друга".
Слова, конечно, не те; да бога ради, хватит же тупить, в отчаянии думает Сэм, - а Баки вдруг расслабляется. Под рукой Стива, под его взглядом он выдыхает напряжение, сбрасывает чужую улыбку, и в лунном свете глаза у него блестят, как сталь. Он знакомо дергает уголком губ, толкает Стива плечом, прикрывает глаза, и Сэма вдруг озаряет.
"Не капитана, а Стива Роджерса", поправляет Баки. "Малыша Стива. Уберечь от позорного провала на свидании. Ты же совсем не изменился. Болван".
"Однажды Бруклин - всегда Бруклин", хмыкает Стив.
Сэм смотрит на них и поверить не может. Все они понимают, и слышат то, что не говорят, и -
"Кстати. Что ты там говорил? Не будешь моим другом. "Придется потрудиться". Схватку обещал. Слова, слова, слова. Это все, на что ты способен, Зимний Солдат?"
Баки смотрит на Стива так, как всегда улыбается, собираясь признаться в любви в ответ.
Это же надо.
"Я поддался".
Они так любят друг друга, что просто не замечают, что влюблены.

С этим, думает Сэм следующим утром, когда Стив сует в руку хмурому Баки тост, уже намазанный маслом, - с этим уже можно жить. Раз они понимают, что это любовь, и знают, что это у них взаимно, уж с влюбленностью-то разберутся как-нибудь. И в самом деле - они же из сороковых. Им, наверное, нужно время.
На всякий случай он рассказывает им, что в сентябре у его бывшего командира и его партнера пятая годовщина свадьбы, так что неплохо бы ему заглянуть в Нью-Йорк, поздравить парней, и на этом окончательно успокаивается.

В скором времени теплым флорентийским вечером Сэм отвечает на телефонный звонок. Это особенный, очень особенный вечер. У него нет никаких планов, последняя база Гидры сгорела еще вчера, и он сидит за столиком в уличном кафе, потягивая пиво. Один.
Стив извинился: Баки очень хотел что-то ему показать и настаивал, чтобы Стив пришел один.
Сэм бы забеспокоился, не знай он наверняка, что Баки хочет показать Стиву закат во Флоренции с крыши отеля "Савой". Сэм ему это и предложил - насколько он понял, для этих двоих высота имела какой-то особый смысл, ну а закат - кому это когда мешал закат? Красивый закат всегда к месту.
Может, мечтательно думает Сэм, они даже возьмутся за руки.
Он наслаждается вечерней прохладой, пивом и игрой уличного саксофониста, и вот тогда телефон и звонит - громкая трель, неизвестный абонент.

"Сэм Уилсон".
"Старк", отвечает ему мужской голос. "Тони Старк. Отечество в опасности, Сэм Уилсон. Позови-ка мне капитана".
"Капитан занят. Гуляет по крышам", улыбается Сэм, и черт возьми, как давно он мечтал это сказать: "У него свидание".