ТАК ЧТО ДАВАЙТЕ ПРИТВОРИМСЯ ЧТО Я ЖИВУ В СУЧЬЕМ НЬЮ-ЙОРКЕ И У МЕНЯ ЕЩЕ ДЕНЬ НЕ ЗАКОНЧИЛСЯ ДА)
ДОРОГОЙ КЁШ
ОТ ДУШИ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС И ЖЕЛАЮ ВСЯЧЕСКОЙ МЕРЗОСТИ И ЧТОБЫ ВАШ КОТЕЛ В АДУ БЫЛ С БЛЕСТКАМИ И С ОРГИЕЙ ГЕЕВ И С БАНАНОВОЙ СМАЗКОЙ
А ваш ДО ПИЗДЫ ОХУЕННЫЙ ВИШЛИСТ лишил меня СНА и НЕВИННОСТИ и ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ, так что Я ДАРЮ ВАМ ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ ФИКБУЧНЫЙ ПАМЯТНИК В ВАШУ ЧЕСТЬ И РАЗБРАСЫВАЮ БЛЕСТЯЩЕЕ КОНФЕТТИ
Алек/Магнус, 550 слов, пост-нынешний-канон, ООС, сюжета нет, а ЛОГИКА ГОРИТ В АДУ
ПОДНЯТЬ РАДУЖНУЮ ЗАВЕСУ- Александр, - говорит Магнус, нарочито холодно и так официально, как будто стоит перед долбаным Конклавом. Магнус вздергивает подбородок, мерцает в темноте своими кошачьими глазами, Магнус делает вид, что ничего не происходит, что его ничего не волнует. Да только Алеку плевать.
Алек прижимает Магнуса к стене, исписанной паршивым граффити, и его колено между магнусовых ног, и он весь пропах вонючей черной кровью, и потом, и дымом, и ангел знает чем еще. Майка противно липнет к телу - там, где от нее еще что-то осталось; они в каком-то чудовищном переулке, вокруг стремительно разлагаются демонические останки, под ногами с противным хрустом дохнут жирные нью-йоркские тараканы, а скоро, очень скоро, так же точно сдохнет и Алек под лапой какого-нибудь высшего демона, и Магнус смотрит на него, как на незнакомца, Магнус наказывает, Магнус вцепляется в его плечи - и не отталкивает.
- Не меняет, - зло выдыхает Алек ему в губы, тянет за мягкие волосы, растрепанные, без всякого геля, как будто Магнус только что из постели. Магнус откидывает голову. Его пальцы впиваются в плечи Алека так сильно, что наверняка останутся синяки. - Не меняет, это ничего не меняет, конечно, это ничего не меняет. Вот только ты сейчас здесь, а не в своей безопасной норе. Давай, скажи мне еще раз, как это ничего не меняет.
Алек тяжело дышит; на улице, в паре метров от них, кипит бой, подкрепление подоспело аккурат к новой волне, рычание сменяется отвратительным хлюпаньем, когда внутренности очередного демона вываливаются на асфальт, головы отлетают со склизких бугристых шей; это война, прямо здесь, прямо сейчас, и это война, в которой у нефилимов почти нет шансов. Алек должен быть там, но вместо этого он, измотанный, перемазанный кровью, зажимает Магнуса в грязном переулке, потому что есть вещи похуже смерти. Потому что он скоро умрет. И потому что его все достало.
От того, как Магнус прикрывает глаза, сердце у Алека подскакивает к горлу.
- Александр, я прошу тебя, - шепчет Магнус, шепчет хриплым голосом, тем самым, который нужно запретить, тем, сорванным и приглашающим, который только для Алека, для Алека и для спальни (или кухни, или дивана, или парка). Александр целует Магнуса в подставленную шею, прикусывает кожу, глубоко вдыхает, так глубоко, что запах сандала на мгновение перекрывает запах смерти. Ладонь Магнуса ложится на его шею, зарывается в волосы, потому что Магнус тоже здесь, а раз так, то он тоже скоро умрет, и Магнус любит его, и это меняет все.
- Я люблю тебя, - говорит Алек. Звуки боя все ожесточеннее, время истекает, его тянет обратно, на улицы, в хаос, в битву, и клинки за поясом будто поют в предвкушении, и где-то неподалеку Джейс вспыхивает священным пламенем.
- Я не собираюсь умирать в мире, где мы оба были дураками, - говорит Алек, проводит ладонями по бокам Магнуса, забирается под простой - новый, ужасающе обычный, прожженный в нескольких местах - черный свитер. - И не хочу, чтобы в нем умер ты. Я люблю тебя.
- Зато мы умрем вместе, - фыркает Магнус, - не состаримся, правда, но это даже...
У Алека нет времени обижаться, Алек чувствовал себя виноватым два долбаных месяца, а в переулок наконец заглядывает демон, похожий на жирную гусеницу. Демон скалится, подтягивает кольчатое тело, готовясь броситься, так что Алек не слушает Магнуса - он просто его целует, жадно, неловко, как в первый раз, гладит языком приоткрывшиеся навстречу губы, стукается зубами о зубы.
И Магнус целует его в ответ.
И ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ
ПОД СЛЕДУЮЩИМ КАТОМ ЕСТЬ ЛЮТОЕ БЕЗОБОСНУЙНОЕ ПВП И РУНА ВЫНОСЛИВОСТИ
482 СЛОВА ЖАРКОГО СТЫДА СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ВАСУ Магнуса восемьсот лет практики, раздражающе длинный список нежити в бывших любовниках, вампиры, оборотни, фейри, келпи, и даже пара русалок, что бы он там ни говорил. Магнус знает столько позиций, приемов и секретов, что секс давно потерял для него значение. Когда-то, слишком давно и слишком незаметно, грань стерлась, и оказаться с кем-нибудь в постели стало для него значить почти столько же, сколько получить отличный массаж, или кусок вишневого пирога, или педикюр, или бокал выдержанного вина. Почти. Со спа-педикюром ничто не могло сравниться.
Конечно, секс был приятен, а особенно приятен он стал в последнем веке, когда наконец появился горячий душ и массажные ванны, но сходить из-за секса с ума, как смертные, Магнус давно перестал. Он ведь испробовал все.
Так он думал.
Сейчас Магнус лежит - выгибается - на собственных канареечных простынях, которые давно сбились, пропитались потом и спермой; Магнус дышит через раз, хватает воздух раскрытым ртом, Магнус плавится, совершенно недостойно скулит, впиваясь зубами в собственную руку, и черт возьми, это у Магнуса восемьсот - ладно, почти восемьсот - лет практики, а у Алека практики не было вовсе, и это Алек должен стонать, Алек должен кончать быстрее, чем Магнус успеет шепнуть "жгучая бестия", Алек должен -
Алек усмехается, темной, горячей ухмылкой, усмехается и наклоняется ближе, прямо к лицу Магнуса, прямо к его губам. От синевы в его взгляде Магнус вздрагивает, сильно, всем телом, и под потолком вспыхивают магические искры, сияют, как рождественская гирлянда, оседают на плечи Алека, на его прекрасную, скульптурно-мускулистую спину, горячую, влажную от пота. Спонтанный выброс магии, чертов спонтанный выброс магии, да этого с ним не случалось со ста девяти лет, а Алек -
Алек выдыхает через нос, когда магия его касается. Магия ласкает его, вспыхивает в его глазах на одно безумное, прекрасное мгновение, и Алек рыкает, как какой-то оборотень, толкается бедрами, так, что член входит еще глубже, растягивает еще сильнее, яйца влажно шлепаются о зад, и ноги Магнуса дрожат на его плечах, и Магнус вскрикивает, гортанным, чужим голосом. Кажется, в гостиной загораются шторы.
Алек мягко тычется губами в его губы, трется носом о его нос, прижимается лбом ко лбу. Его волосы разметались, повлажнели, щекочут лицо, и кое-где в них, кажется, блестки, а может, у Магнуса просто был блестящий третий оргазм. Широкая, горячая, мозолистая ладонь ложится Магнусу на шею, гладит свежие засосы, другой рукой Алек держит запястья Магнуса, а Магнус бы хотел, чтобы Алек держал его член, но Алек улыбается, обводит языком его пересохшие губы, а член Алека растрахивает его, заполняет, раз за разом проезжается по простате, и Магнус - Магнус Бейн, верховный маг Бруклина, восьмисотлетний верховный маг Бруклина, полудемон, всхлипывает, вцепляется в руку Алека и кончает в четвертый раз, даже не притронувшись к себе, безо всякой магии, просто от...
Алек держит его, обнимает, прижимается горячей щекой к его щеке, наваливается сверху. Алек целует его - мокро, жадно, раскрытым ртом, Алек трахает его рот языком, пока Магнус не срывается в стон.
На бедре Алека вьется черная руна. Алек еще не кончил.
Ночь только началась.